сложных слов и смежных разрядов фразеологических единиц

В отношении объема и границ привычных выражений как одного из разрядов китайских фразеологических единиц существует ряд спорных вопросов. Это проблема разграни­чения привычного выражения и сложного слова с метафо­рическим значением, а также вопрос о возможности лексикализации привычных выражений, построенных по атрибу­тивной модели и соотносимых с именем существительным. Вместе с тем требуется определить статус устойчивых словосочетаний, занимающих периферийное положение между привычными выражениями и чэнъюй, привычными выра­жениями и поговорками.
Мы считаем достаточно правомерным отнести к разряду привычных выражений трехсложные устойчивые словосочетания атрибутивной модели с тенденцией к лексикализации, например 冷热病 лихорадка, 老黄牛 рабочая лошадка, 门外汉 профан, 夜猫子 полуночник и другие. Большую трудность для разграничения привычного выражения и сложного слова создает то обстоятельство, что типы синтаксической связи словосочетаний служат прототипами связей между компо­нентами сложных слов. Слаборазвитая морфология, про­зрачная внутренняя форма сложного слова на фоне тради­ционного письма без пробелов между словами также создают самые благоприятные условия для неразличения привычного выражения атрибутивной модели и сложного слова с мета­форическим значением. В связи с этим китайские специалисты по фразеологии Ма Гофань и Гао Гэдун считают, что некоторая часть привычных выражений, построенных по атрибутивной модели, уже лексикализовалась и превратилась в слова. Аналогичные явления мы находим и в русском языке, когда явные слова традиционно пишутся раздельно (на совесть, с ходу, с дре­безгом, до упаду, с панталыку) и когда слова образуются на основе фразеологических оборотов. Однако в русском языке на помощь приходят слитное написание, соединительные гласные и другие показатели, например: крови пролитие → кровопролитие, сего дня → сегодня, везде сущий → везде­сущий, общее житие → общежитие, сальто мортале → сальто-мортале.
Критерий синтаксической самостоятельности компо­нентов устойчивых лексических комплексов не является достаточно эффективным, так как в китайском языке прак­тически невозможно найти компонент, который бы по вы­делении из состава лексического комплекса не обладал спо­собностью к самостоятельному функционированию. Для определения статуса привычных выражений, организованных по атрибутивной модели, в спорных случаях мы пред­лагаем относить к разряду сложных слов лексические ком­плексы с атрибутивной моделью, имеющие как прямое, так и переносное значения, фиксируемые толковыми словарями современного китайского языка. Например, китайский лек­сический комплекс 分水岭, так же, как и его русский эквивалент «водораздел», имеет прямое и перенос­ное значение, это сложное слово. Нижеследующие устой­чивые комплексы и им подобные обладают только переосмысленным значением, в данных примерах мы имеем дело с привычными выражениями:
笑面虎 обр. о вероломном, двуличном человеке (буквальный перевод с китайского:  улыбающийся тигр)
遮羞布 лицемерное прикрытие чего-нибудь заведомо бесстыдного, нечестного; фиговый листок (букв, закрывающая стыд материя)
胶皮饭碗 надежная работа, постоянный источник дохода; верный кусок хлеба (букв, ре­зиновая чашка для риса)
Определенные трудности возникают в случае с более чем трехсложными образованиями, имеющими прямое и пере­носное значение. В виду своей громоздкости внутренние связи между компонентами ослаблены, и с полной уверен­ностью отнести их к сложным словам не представляется возможным:
家常（便）饭 обычное дело; по­вседневные дела, заботы; рутина; быт (букв. обыденная домашняя еда)
空头支票 пустые обещания; ср. кор­мить обещаниями (буквальный перевод с китайского: необеспеченный чек)
绣花枕头 внешне кажущийся кра­сивым, а на деле — никчемный; ворона в пав­линьих перьях; снаружи шик, а внутри пшик; снаружи шелк, а внутри щелк (букв, расшитая узорами подушка)
От пословиц и поговорок привычные выражения существенно отличаются отсутствием отсылки к опыту человека, они не содержат какого-либо нравоучения или поучения.
Отличительные признаки привычных выражений в срав­нении с чэнъюй совершенно очевидны. Последние построены ПО нормам древнекитайского языка, в их составе, как правило, содержатся устаревшие, вышедшие из употребления слова или односложные слова, которые в односложном виде в совре­менном языке уже не употребляются. Например, 自暴自弃 махнуть на себя рукой, 夜以继日 денно и нощно, 朝三暮四 букв, утром — три, вечером — четыре, в знач. обвести вокруг пальца. Причем в последнем примере для уяснения значения ФЕ требуется эксплицирова­ние целого историко-мифологического сюжета. Чэнъюй берут свое начало в литературных произведениях древности и по сути являются точными или видоизмененными цитатами из конкретных   литературных   произведений. Таким образом, чэнъюй тяготеют к афоризмам и цитатам, отточенным фразам' Авторство некоторой части чэнъюй известно и указывается в словарях. Ближайшими аналогами китайских чэнъюй явля­ются такие русские фразеологические обороты, как яко тать в нощи, притча во языцех, от аза до ижицы, не от мира сего отделять овец от козлищ, овому талант, овому два, глас во­пиющего в пустыне, довлеет дневи злоба его и многие другие Они вполне соответствуют требованиям, предъявляемым к чэнъюй, с той лишь разницей, что построены по нормам ста­рославянского языка. И для тех, и для других характерным является книжное происхождение, принадлежность к пись­менному языку, обилие архаичных слов и устаревшие грам­матические нормы.
Мы считаем вполне обоснованным отнесение к разряду привычных выражений современных ФЕ разговорного стиля со структурной организацией, характерной для чэнъюй на­пример:
手轻脚快 ловкий, проворный (букв. руки легкие ноги быстрые)
烧香磕头 просить о чем-либо; бить челом, бить земные поклоны (букв, воскуривать благовония бить поклоны)
拖泥带水 неаккуратный; разводить канитель; тянуть кота за хвост (букв, тащить глину нести воду)
Вышеуказанные устойчивые словосочетания и им по­добные не имеют в своем составе архаичных компонентов, берут свое начало и функционируют в стихии разговорного языка.